Кризис глобальной экономики

Василий Колташов

Часть 2. На пульсе кризиса

• Содержание

Упадет ли рынок жилья? | Рецессия в США | Мировой кризис и революция в искусстве | Старый тормоз экономики: прописка в России | «Персонал нам не дорог»

Нерв инфляции

В мечтательных порывах власть не желала ничего замечать. Между тем инфляция в 2008 году наступала, грозя сделать экономические результаты года для страны хуже самых осторожных негативных прогнозов.

Инфляция продолжала съедать реальные доходы населения. В результате сжимался внутренний рынок, понижалась его инвестиционная привлекательность, сокращалась устойчивость экономики России, приближая ее включение в глобальный хозяйственный кризис. ЦЭИ ИГСО отмечал: чтобы сдержать вызванную инфляцией негативную динамику, правительство должно в течение года инвестировать средства стабилизационного фонда в развитие производства, осовременив многие отрасли и создав новые рабочие места. Необходимо было также резко увеличить социальные расходы, повысить оплату труда работников бюджетной сферы и принять иные меры компенсирующие потери в доходах населения. Перед лицом кризиса удержаться мог лишь сильный внутренний рынок. Зависимость экономики от внешнего сбыта требовалось сократить как можно скорее.

На фоне продолжающегося спада американской экономики, Россия первоначально имела неплохие шансы экономического роста в 2008 году. По оценкам ряда рейтинговых агентств она занимала первое место в мире по инвестиционной привлекательности. За Россией следовала Бразилия, тоже обладавшая перспективным внутренним рынком.

Зафиксированный в последние дни февраля рост цен на нефть (102 $ за баррель марки Light Sweet, 100 $ за баррель Brent) также способствовал дальнейшему повышению инвестиционной привлекательности России на текущий год. Экспорт страны на 80% состоял из нефти, нефтепродуктов, газа и металлов. Рост цен на эти товары положительно влиял на курс бумаг отечественных корпораций. Однако главным фактором успешного привлечения капиталов для России являлся большой спрос на внутреннем рынке, существенно увеличившийся за 10 лет возрастания мировых цен на сырье. При этом основной проблемой национального хозяйства РФ оставалась высокая инфляция. В январе по потребительским ценам она составила 2,3%, в феврале оставалась примерно на том же уровне прироста. Весной, как ожидалось, цены должны были поползти вверх еще быстрей. Виновником инфляции было правительство.

На протяжении благополучных 2000...2007 годов переориентации отечественного хозяйства не производилось. Минфин увеличивал бумажную денежную массу в стране, выкупая за счет эмиссии «лишние» нефтедоллары. Пока главные мировые рынки сбыта не испытывали больших затруднений, а поднимающаяся экономика России поглощала вбрасываемые рубли, внешне все было нормально. Эмиссия сдерживала рост доходов населения, что оценивалось либеральными экономистами как благое средство поддержания конкурентоспособности российского хозяйства. Однако ситуация на глобальном рынке изменилась. Россия сделалась привлекательной для иностранных капиталов больше как богатейший рынок. Именно поэтому, организуя в РФ производство, зарубежные корпорации не спешили выходить на отечественные фондовые биржи. Относительно высокий спрос – главное, что делало Россию страной положительных перспектив на 2008 год. В такой ситуации высокая инфляция становилась для роста крупной помехой, убивала его.

Власти не только разгоняли инфляцию эмиссией, но и «добросовестно» боролись с ней. Однако, методы правительства по борьбе с инфляцией были неэффективны и даже способны ухудшить ситуацию. Популистские решения по ограничению экспорта российского продовольствия не дали положительных результатов. Продолжение неолиберальной политики сокращения социальных расходов бюджета, ликвидации остатков общественной сферы услуг («законы против среднего класса» последних лет) в условиях текущей мировой конъюнктуры лишь ослабляли национальное хозяйство России.

Меры по снижению инфляции должны были обеспечивать не сжатие, а расширение потребительского рынка в России, стимулируя производство внутри страны. Этого настоятельно требовал надвигающийся кризис. Правительство не собиралось ничего менять. Эксперты хором повторяли аксиому: запасы нефти ограничены, а значит, цены могут только идти вверх. Либеральные экономисты полагали, что инвестирование стабилизационного фонда России усилит инфляцию. В действительности повышение спроса на внутреннем рынке только вызвало бы увеличение товарной массы, подстегнув рост производства, на которое и следовало направить резервные средства государства. При возрастающем замещении импорта собственной продукцией инфляции пошла бы на спад. Деньги обрели бы обеспеченность в производимых товарах. Минфин реализовывал другую «антиинфляционную» стратегию, он стремился к сокращению социальных расходов государства, дополняя его наращиванием рублевой массы.

Состояние мировой экономики оставалось в феврале-марте 2008 года напряженным. Рост прекратился в США, наблюдалось его замедление в ЕС, где также последние десятилетия снижались реальные заработки широких слоев. Однако перенос производства в «третьи страны» не создал в большинстве из них устойчивых внутренних рынков. Возросла лишь взаимная зависимость центров капиталистического накопления и промышленной периферии. В глобальном хозяйстве продолжали усиливаться проблемы: сокращались возможности рынков сбыта, явственнее становилось перепроизводство товаров и перенакопление капиталов, выражавшееся в колоссальном переинвестировании. При этом капиталы все еще искали «надежные гавани»: экономики с растущим спросом. Россия переставала быть таковой. С высокого пьедестала рейтингов предстояло падать.

Золото и нефть

Вместе с нефтью дорожало золото. В начале марта оно достигло рекордной цены в 955 $ за унцию. Это являлось признаком сокращения в глобальной экономике возможностей для производственного вложения капиталов и возросшего недоверия к фондовым биржам, пережившим в январе-феврале три крупных обвала, ознаменовавших открытие мирового кризиса.

Покупка золота – извечный способ сохранить средства, до завершения неблагоприятного хозяйственного периода в мире. Крупные игроки пессимистично смотрели на перспективы мировой экономики. Дорогая нефть, по мнению буржуазных аналитиков, мешала экономическому росту. Пока сырье поднималось в цене, многие игроки считали нужным уйти в золото, чтобы сберечь средства. Весной 2008 года мало кто сознавал еще спекулятивный характер спроса на нефть. Деловые элиты мира по-прежнему верили: без углеводородов не обойтись, чтобы не демонстрировали биржи, «черное золото» всегда будет в цене. На этой вере нефть росла как на дрожжах вплоть до середины лета, когда пузырь первый раз лопнул.

Анализируя ситуацию, в ИГСО отмечали: рост цен на нефть – признак нахождения кризиса на ранней стадии, когда затронуты только центры мировой системы (США, прежде всего). Как только кризис распространился бы дальше, последовало бы падение промышленного производства во всех странах. Это обрушило бы высокие цены на сырье. Расчеты на скорое завершение кризиса были необоснованны. Стратегий его смягчения и дальнейшего преодоления в России, как и в остальном мире не существовало. Более того, приверженные неолиберальным экономическим принципам власти даже не стремились их отыскать.

Золоту, как и нефти в 2008 году предстояло еще многое пройти вместе. Рост цен на нефть отражался на золоте. Оно тоже дорожало. Как только углеводороды начинали терять стоимость, золото моментально проделывало то же. Капиталы начинали выходить из убежища в надежде на скорое окончание «дурных времен». Однако «дурные времена» не заканчивались.

Большой и ненадежный Китай

Десятилетия экономического роста в КНР внушили всему миру веру в надежное завтра этой страны. Прежде чем китайская промышленность начала терять заказы, сомневаться в могучей экономике КНР мало кто осмеливался. Даже падение на фондовом рынке страны не могло рассеять иллюзий.

Предполагая, что хозяйственные проблемы США вскоре отразятся на Китае, ЦЭИ ИГСО констатировал: устойчивость экономики Китая сильно переоценена. Бурный экономический рост за три последних десятилетия так и не создал в стране прочного внутреннего рынка. Зависимость китайской промышленности от внешнего сбыта была настолько велика, что национальное хозяйство КНР можно было назвать крайне уязвимым для глобального кризиса. Приход мирового экономического кризиса в Китай способен был нанести большой урон производственному и финансовому секторам, разбалансировать всю социально-политическую систему страны и даже повлечь за собой распад государства. Что оказалось особенно интересным, это то, что ИГСО представил свои оценки всего за несколько дней до массовых выступлений в Тибете и других «национальных автономиях» КНР.

К началу кризиса КНР экспортировала товары в 182 страны мира. Экономика Китая росла со скоростью достигающей 10% в год. Она составила на конец 2007 года около 45% от экономики США, что приблизительно являлось 12...14% мирового хозяйства. При этом КНР оставалась крайне неравномерно развитой страной, огромная часть населения которой была занята трудом в полунатуральной сфере.

В мировой системе, несмотря на самостоятельные жесты, КНР занимает полупериферийное положение. Широкие массы китайцев существуют в ужасающей нищете, а подавление их недовольства осуществляется репрессивной бюрократической машиной. В стране имеются внутренние границы, отделяющие промышленные зоны от доиндустриальной периферии, осуществляется жесткий контроль перемещения граждан.

По мере повышения спроса на рабочую силу государство миллионами привлекало рабочих из сельских районов. До последнего момента эти меры способствовали поддержанию низкой стоимости рабочей силы, создавая выгодные для инвесторов условия. Однако со времени открытия глобального кризиса «преимущества» отсталости не прибавляли КНР устойчивости. Осенью 2008 года власти Китая объявили, что сокращение экспорта не катастрофично. Чиновники с гордостью заявляли: правительство увеличит поддержку сельским жителям, а они смогут покупать больше промышленных товаров. Но какие бы декларации не выдавало руководство КНР, страна в конце 2008 года оставалась уязвимой не менее чем в его начале. Кризис во всю сказывался осенью на промышленности, часть которой стояла уже с середины лета.

В общей массе населения Китая (1,3 млрд жителей) потребительски активный «средний класс» составлял на конец 2007 года приблизительно 100 млн человек. При этом уровень его доходов был ниже, чем у средних слоев в «старых индустриальных странах». Прямая зависимость внутреннего рынка КНР от спроса на китайские товары в других странах гарантированно делала его крайне уязвимым. Спад в США и инфляционное сужение других рынков означал для Китая в скором времени масштабное падение продаж экспортируемых промышленных изделий, а затем сырья и сельскохозяйственной продукции.

Китай развивался в заданном мировым рынком направлении. Он не мог его кардинально изменить. В ЦЭИ ИГСО отмечали, что приход в страну кризиса должен был обернуться спадом промышленного производства, оттоком капиталов и крупными финансовыми трудностями для китайских корпораций. Огромные золотовалютные резервы «фабрики мира», доходившие в начале 2008 года до 1,33 трлн $ (70% из них было размещено в долларовых активах) не снимали проблемы экономической уязвимости.

Весной кризис в США все более давал себя почувствовать в торговле. Правительство КНР рассматривало проблемы в США как непосредственную угрозу для своей экономики. Однако происходившие межгосударственные финансовые вливания в американское национальное хозяйство не снимали системной проблемы сужения центральных рынков планеты и не могли привести к легкому прохождению кризиса. Уверения экспертов в скором завершении рецессии в США или даже ее предотвращении лились потоком, но ничего не меняли. Приход кризиса в Китай грозил повлечь остановку значительной части промышленности, включая добывающую, вызвать финансовые затруднения и обострить социальные противоречия. Власти Китая были жизненно заинтересованы в мягком прохождении проблемного этапа в развитии глобального рынка. Но если начавшийся мировой кризис оказался бы затяжным, то КНР ожидали большие социально-политические потрясения. Тибет оказался лишь первым признаком перемен.

Наиболее острой проблемой Китая в последние месяцы перед кризисом считалась инфляция. В 2007 году продукты подорожали по официальным оценкам на 12%. По некоторым продовольственным товарам ценовой рост составил 40...50%. Высокая инфляция привела к покупательскому ажиотажу, сокращая потребительские возможности национального рынка. Правительство КНР всячески демонстрировало на публики свою непричастность. Однако в последние годы (2004...2007 годы) в «молодых экономиках» обнаружилась тенденция удорожания рабочей силы. Спрос явно опережал предложение, специалистов недоставало. Зарплаты на рынке шли вверх. С подобным «злом» буржуазные режимы не могли не бороться. Лучшим средством оказывалось потребительское обесценивание национальных валют. Юань также терял в товарном отношении, как и рубль.

Причина китайской инфляции состояла не в увеличении объемов внутренних кредитов и иностранных инвестиций, как полагали аналитики в КНР. Китайская инфляция была порождена проблемами в мировой экономике, также усиливающими инфляцию в других странах. Помимо собственного желания правительств подорвать доходы работников, на национальные валюты переносилась инфляция с доллара и евро (юань был привязан к доллару). С зимы 2008 года возрастающим оказывалось влияние фондовых рынков. Другим фактором, подхлестывавшим инфляцию, стало затруднение сбыта товаров произведенных в Китае и иных странах индустриальной периферии. В результате того, что одни товары застревали на рынке, дорожать начинали те товары, которые по-прежнему активно сбывались. Капиталы устремлялись из мертвых зон экономики в живые. Именно с этим был связан рост цен на продовольствие.

Биржи и обесценивание денег

В марте 2008 года в ИГСО пришли к выводу, что крупное падение на фондовых рынках планеты способно привести к дальнейшему сокращению покупательной способности всех валют. Одновременно логичной являлась девальвация многих национальных денежных единиц. Они могли потерять к евро, доллару, а также золоту. При этом покупательная способность валют США и ЕС также должна была ослабевать. Считалось что положение доллара, хуже, чем евро.

17 марта произошло новое падение на фондовых рынках. Федеральная резервная система (ФРС) США снизила ставку рефинансирования до 2,25%, что было положительно оценено биржевыми игроками. Однако, несмотря на успокоительные заверения многих экспертов, на рынке сохранялась напряженное ожидание очередного биржевого удара. Кризис в США все более сказывался на промышленности и сфере услуг. Употреблявшийся ранее термин «биржевой кризис» окончательно сменился в риторике многих аналитиков на «финансовый кризис». Предполагалось, что главные проблемы у банков, а все остальное лишь следствие «проблем в кредитном секторе».

Оценивая ситуацию, ЦЭИ ИГСО сделал осторожный прогноз предстоящего крупного биржевого падения. Потери фондовых рынков были способны оказаться в районе 40% и даже выше. Тогда никто не воспринимал в серьез подобные оценки, однако к концу 2008 года падение на многих биржах мира превзошло 70%.

Крупное биржевое падение характеризовалось как неминуемое. Произойти оно могло как одномоментно, так и в результате серии фондовых обвалов, что и имело место. Вслед за старыми рынками сбыта начинали страдать новые промышленные центры мировой экономики, за ними должны были последовать поставщики топлива и сырья. Произошло это в августе-сентябре, после того как в июне-июле сделались очевидными затруднения мировой промышленности. В результате противоречие между высоким курсом акций и явными проблемами компаний стало реальностью. Вместе с банками в лидерах падения оказывались многие ведущие корпорации.

Все это должно было повлиять на денежную систему планеты, сложившуюся после кризисной полосы 1969...1982 годов.

В многовалютной системе закон о равенстве суммы цен всех товаров массе денег, с поправкой на скорость их обращения, действует нелинейно. Валюты по отношению друг к другу также являются товарами, соревнуясь за обеспеченность товарной массой, то есть за положение в системе экономического обмена. В результате падений на бирже баланс между денежной и товарной массой изменяется. Валюты теряют обеспеченность дорогими ценными бумагами и начинают неравномерно обесцениваться. Компании продолжают выпускать на рынок бумаги, поскольку все более нуждаются в платежных средствах, но бумаги не находят покупателей. Сумма денег в экономике взятая в статике оказывается равна сумме цен тех товаров, которые продаются, а не только выставляются на продажу. Но поскольку денежная масса в мире, взятая в целом лишь возрастала в 2008 году, а масса реализуемых товаров снижалась, то цены на них должны были расти. Это еще более снижало потребительский спрос, подталкивая кризис к переходу в фазу промышленного падения.

Включался эффект домино. Компании должны были снижать издержки за счет сокращения зарплат и числа сотрудников, а это опять обваливало потребительский спрос. В итоге падение на бирже происходило снова и снова. Именно по такому сценария кризис развивался в 2008 году. Инфляция на стадии кризисного падения в глобальной экономике должна была приобрести со временем неконтролируемый характер.

Весной буржуазные элиты все еще были достаточно оптимистичны (в некоторых случаях лишь на публике). ФРС США, а также правительства других стран рассчитывали за счет международных финансовых вливаний в американское хозяйство понизить степень его падения, сдержать обесценивание доллара и заморозить положение на бирже. Однако открывшийся кризис был вызван не простым перепроизводством товаров, а системными проблемами сложившейся после 1969...1982 годов неолиберальной модели экономики, приведшими к сужению потребительских рынков в США и Западной Европе. Условий для «мягкого прохождения» кризиса не существовало. Глобальное хозяйство нуждалось в перестроении. Финансовые вливания в проблемные компании не могли вернуть им потерянную устойчивость в развитии.

Кризис ликвидности: банкам в России плохо

Для многих полной неожиданностью оказалась новость о том, что банкам в России становится плохо. Министерство финансов запретило употреблять слово «кризис», но банкам срочно требовались деньги. Правительство не считало себя в праве отказать. Спасти банки от «временных затруднений» должны были совершенно «без пользы лежащие средства пенсионного фонда». Этим, как заверяли чиновники и банковские аналитики, дело и должно было закончиться, поскольку всякому «умному человеку» было понятно: России глобальный кризис не грозит, она вообще выходит в мировые финансовые лидеры.

Единственным заметным критиком подобного «поддержания банков» оказался ИГСО. Его сотрудники утверждали: перевод средств пенсионного фонда России в частные банки не поможет им преодолеть кризис ликвидности. Временное смягчение положения банков должно было обернуться усугублением их финансового состояния и привести в будущем к серьезным затруднениям в выплате пенсий. Без устранения причины дефицита платежных средств в отечественном банковском секторе его насыщение денежной массой лишь усложняло ситуацию. По мнению ЦЭИ ИГСО, проблемы с ликвидностью не были вызваны только снижением притока дешевых западных капиталов, а обуславливались затруднениями в отечественной экономике.

Российские банки начали всерьез ощущать недостаток платежных средств после цикла первых биржевых обвалов в январе-феврале 2008 года, подхлестнувших глобальный инфляционный процесс. Избыток свободных средств в мировой экономике сменился их острой нехваткой. Возможности внешнего кредитного поддержания отечественных компаний существенно сократились, открыв наличие внутренних экономических проблем.

На протяжении десятилетия экономического роста кредитный рынок России оставался закрытым для прямого доступа иностранного капитала. Пользуясь высокой нормой прибыли компаний, коммерческие банки России осуществляли спекулятивную кредитную политику, завышая ставку процента в 3...5 раз. Переизбыток средств на мировом рынке использовался для получения дешевых кредитов и предоставления их предприятиям и населению под ростовщические проценты. Банковская ставка оказывалась крупнейшей в мире и нередко (вместе с косвенными статьями договоров) превышала 20%. Получение высокой банковской прибыли гарантировалось стабильным ростом отечественной экономики, потребительского рынка и расширением средних слоев. Одновременно дорогой внутренний кредит сдерживал эти процессы.

Дефицит платежных средств у российских банков оказался возможен благодаря увеличению проблем с оплатой кредитов у должников, прежде всего относящихся к «среднему классу». Рост цен в 2005...2007 годах, сочетался с расширением круга граждан получающих зарплату от 300 до 800 евро, но почти не компенсировался ростом реальной оплаты квалифицированного труда. В результате расширение средних слоев почти не сопровождалось ростом их благосостояния. Когда летом 2008 года падение реальных доходов трудящихся сделалось еще более ощутимым, банки очутились в ситуации возросшей нехватки платежных средств.

Имея доступ к дешевым капиталам, российские банки активно кредитовали население, малый и средний бизнес. Число должников росло, но, как и в США, их материальные возможности сокращались. Огромная ставка процента понижала потребительскую активность людей, что закладывало фундамент будущих проблем со сбытом товаров. Следующими проигравшими становились малые и средние компании, преимущественно работающие в торговле и сфере услуг. Когда прибыли стали падать, труднее сделалось платить по долгам, в то время как торможение сбыта все более вынуждало компании к поиску платежных средств. Осенью 2008 года эта проблема становилась все острей.

В январе – феврале 2008 года банки столкнулись с первыми ощутимыми последствиями роста неплатежеспособности должников. Обнаружился кризис ликвидности: средства быстро уходили, но медленно возвращались. Система начала терять эффективность. Большая доля кредитов приобрела черты невозвратных. При этом отечественные банки сами оставались должниками на мировом рынке. Правительство помогло им. Пенсионные деньги расходовались по прежней схеме. Однако проблема никуда не пропадала. К началу 2009 года она стала значительно большей.

Весной 2008 года российские банки тщательно маскировали свои проблемы, объясняя их исключительно сокращением потока иностранных займов. Предполагаемое размещение правительством пенсионных накоплений в коммерческих банках не снимало вызывающее кризис противоречие. Банки израсходовали пенсионные сбережения по прежней схеме и оказались в состоянии еще больших финансовых затруднений.

Изменить ситуацию могло только незамедлительное инвестирование стабилизационного фонда в реальный сектор отечественной экономики, при значительном повышении оплаты труда и пенсий. Требовалось ограничить ввоз товаров, стимулируя рост производства в РФ на новом технологическом уровне. Банковскую ставку нужно было ограничить 7%, а все долговые обязательства пересмотреть в сторону понижения платежей до этого уровня. Такие меры помогли бы вернуть средним слоям потерянную платежеспособность, стабилизировав ситуацию на внутреннем рынке. Они помогли бы компенсировать инфляцию хозяйственным ростом. Укрепление внутреннего рынка вывело бы банки из финансового кризиса. Разумеется, проведение подобных «коммунистических» мер никак не входило в интересы крупного капитала, так и не осознавшего, какая судьба его ждет.

В случае сохранения прежней экономической стратегии государства, глобальный кризис должен был во всю проявиться в России значительно раньше прежних ожиданий.

• Упадет ли рынок жилья? | Рецессия в США | Мировой кризис и революция в искусстве | Старый тормоз экономики: прописка в России | «Персонал нам не дорог»

• Оглавление

Дата публикации:

11 января 2010 года