Культура. Техника. Образование

Василий ШУБИН

9. Техника и экология

Без формирования экологической культуры гуманизация и гуманитаризация образования не эффективны, ибо в наше время без человеческого отношения к Природе невозможны подлинно человеческие отношения между людьми. М. Хайдеггер определял технику как внешнюю свободу человека, по его выражению, это – «постав». Инженерное образование целиком ориентировано на расширение внешней свободы субъекта, а орудием ее является техника. Экологическое образование и просвещение призваны увидеть эти границы и опасность их расширения. Без экологизации инженерная деятельность носит разрушительный характер. Главным негативным последствием господства сциентистско-технократического мировоззрения является формирование культа человека-потребителя, т.е. антропоцентризм и, как следствие, – потребительское отношение к природе, восприятие ее только как ресурса, источника материальных благ. Практическая реализация технократического мышления привела к экологическому кризису.

Сциентизм и технократизм, с одной стороны, и экологическое мышление, с другой, зародились одновременно. Но если сциентистское и технократическое мышление, направленное на покорение природы, поддерживалось политикой государств, то экологическое мышление оставалось как бы в тени от него. В наше время происходит смена ролей. Необходим гармоничный синтез, т.е. создание новой ценностной системы, включающей все достижения естествознания, в которой Человек не противопоставлялся бы Миру, а органически включался бы в него как часть в целое.

Преодоление сциентизма и технократизма видится на пути гуманитаризации и экологизации воспитания, образования, мышления Человека. Что касается экологического кризиса, то тут пока путь один – совершенствование технологии, экологизация техники, но он упирается в реформу высшей школы, способной формировать гуманистически мыслящего и разумно действующего специалиста.

Экологическое мышление, по мнению многих специалистов, всегда было неотъемлемым компонентом мировоззрения человека, но, безусловно, в разные эпохи оно имело различное содержание и форму выражения.

Первые ростки его, пожалуй, стали пробиваться одновременно с первыми успехами технологической цивилизации, «Машинизация человеческой деятельности, – пишет Ф.И. Гиренок, – нуждается в энергетическом обеспечении, в металлах. Увеличивается производство отходов, меняются ландшафты, режим рек, климат. Растут города. Совершенствуется транспорт... Это – усиливающееся давление на природу. Формирование искусственного компонента внешней Среды осознается Ж. Бюффоном и Ж.Ж. Руссо, а позднее Р. Мальтусом, Ж. Ламарком. Р. Маршем. Именно благодаря тому, что между обществом и природой возникают новые связи, в которых человек выступает в качестве субъекта, а природа в качестве объекта, зарождается и экологическое знание как таковое... Экологическое знание невозможно, если доминирует установка на приспособление человека к окружающей его естественной среде. Но оно становится реальностью, когда человек в процессе своего исторического развития изменяет внешнюю природу, а затем начинает приспосабливаться к этим измененным условиям окружающей Среды. С появлением механических средств труда в конце XVIII века, способных существенно повлиять на состояние внешней Среды, зарождается и экологическое знание, но не как теория или научная дисциплина, а в качестве некоторой идеологии. В таком виде оно присутствует у Мальтуса и Годвина, а еще ранее у Руссо, в его концепции естественного человека, вернувшегося назад, к природе» (Гиренок Р.И. Экология. Цивилизация. Ноосфера. М., 1987, с. 13...14). И это последнее замечание о том, что экологическое знание зарождается как идеология, а не как научная теория, характерно. Вначале именно философия и искусство осознали возможность негативных последствий развития техники. И дело не в том, что техника плоха сама по себе. Кризис может и должен возникнуть ввиду ограниченности Земли и неограниченного размножения человека. Но техника резко ускоряет все процессы в социуме и биосфере. С одной стороны, увеличивая блага, создает предпосылки к росту численности населения, с другой стороны, увеличивает антропогенную нагрузку на природу. Предвидя это, Гете писал: «Победоносно распространяющаяся машинерия мучает и пугает меня. Она подбирается медленно-медленно, как гроза. Но путь ее предопределен, она придет и застигнет нас врасплох» (цит. по: Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М., «Мысль», 1987).

Искусство того времени не осталось безучастным к рационализации мышления и технизации жизни. «Романтизм, – по мнению В. Гейнзберга, – можно, хотя бы отчасти считать реакцией на то состояние мира, когда под действием рационализма естественных наук и техники он готов был превратиться в совокупность трезвых, практически рассчитанных условий, обеспечивающих благополучие внешней жизни. В таком мире для целостной личности с ее желаниями, ее надеждами, ее страданиями подлинного места не оставалось. Личность поэтому погрузилась в свой внутренний мир. В реальном мире наш поступок влечет за собой следствия, за которые мы должны отвечать. Отрешение же от него, быть может, и ощущалось как потеря, однако было все же легче – чтобы не сказать удобней – убежать в мир грез, упиваться страстями, сбросить с себя и других бремя ответственности и наслаждаться бесконечной широтой чувства» (цит. по: Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М., «Мысль», 1987, с. 316...317).

Несмотря на предупреждения со стороны философии и искусства, экологические представления очень медленно входили в сознание естествоиспытателей. Если к началу XX века в философии (в основном благодаря представителям философии русского космизма) уже сложилась целостная концепция развития цивилизации на пути технизации и достигла своего апогея в работах О. Шпенглера, то естествознание только осознало роль человека, как великого преобразователя природы. В 1866 г. Геккель впервые использовал термин «экология», но понимал его только как отношение животных к окружающей среде в фиксированных, не изменяющихся условиях, т.е. мыслил это понятие исключительно в рамках физиологии. Несколько иную постановку вопроса находим у Дж.П. Марша. Основная идея Дж. Марша заключается в том, чтобы указать характер и, приблизительно, размеры изменений, произведенных человеком в физических условиях обитаемой им планеты, а также в том, чтобы пробудить в сознании необходимость если не восстановить, то, по крайней мере сохранить то, что есть. В размышлении Дж. Марша присутствует идея социальной экологии, но содержание ее не было отчетливо выражено. Факт существования человеческой цивилизации остается для Марша просто фактом. К концу XX в. понятие «экология» выходит за рамки физиологии, а в первой четверти XX в. – биологии, проникает в сферу социологии, антропогеографии, биогеографии, геологии, антропологии, геохимии. Завершающим моментом в становлении экологического естественнонаучного мышления стали работы В.И. Вернадского, разработка им концепции ноосферы. «Человек впервые реально понял, – писал Вернадский, – что он житель планеты и может, должен мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи, рода, государства или их союзов, но и в планетарном аспекте» (Вернадский В.И. Размышления натуралиста. Кн. 2: Научная мысль как планетное явление. М., 1965, с. 24). Его же работы послужили стартовой площадкой для естественнонаучного изучения геологических, а значит глобальных процессов, вызванных человеческой деятельностью.

Начиная с 50-х годов нашего века, в условиях научно-технической революции, экологическая ситуация стала резко обостряться, чему не приходится удивляться. Поэтому экологическая проблематика с новой силой привлекла к себе внимание искусства, философии и науки.

Природа всегда была источником вдохновения и положительных эмоций для человека. В условиях же экологического кризиса в искусстве появились грустные нотки. Взять хотя бы произведения таких представителей русской советской литературы как В. Шукшин, В. Распутин, С. Залыгин, А. Вознесенский, В. Казанцев. Глубочайшей, безысходной болью проникнута крохотная (3,5 усл. п. л.) книжица рано ушедшего из жизни писателя-мыслителя Виктора Тимофеевича Романенко «Одинокое дерево». «Что с нами будет? – вопрошает он, – Будет ли птичья вольница? И звезды Ван-Гога над головой? Яростный свет штормового моря? Верность Мухтара? Будет ли радость встречи с необыкновенной книгой? И голос Льва Толстого? И мудрая ирония Чехова? Будет ли счастливая находка в удивительном мире слов? Воспоминание о «Бежином луге»? Взгляд Эйнштейна? Музыка Баха и Бетховена, Чайковского и Шостаковича? Будет ли разум править миром или людей погубит горе от ума? Избегнут ли сыны Солнца полного забвения, оставят ли добрый след в суперцивилизациях иных галактических образований или... забудут наши лица, голоса и сколько нас было? Так что же с нами будет? Уцелеет ли этот зеленый, зеленый мир с мириадами живых существ в доме нашем? Природы лик священный – отразится ли он снова в глазах влюбленного, доброго человека? Суждена ли нам такая долгая, такая короткая-короткая жизнь – на века, на тысячелетия?» (Романенко В.Т. Одинокое дерево. М., 1985, с. 75...76). Свое произведение автор относит к жанру экологической прозы. Трудно что-либо добавить к его оценке экологического мышления: «Экология – это ростки нового мировоззрения, доказательство взросления человечества. Экологическое мировоззрение намного шире по своему нравственному содержанию конкретных целевых установок науки экологии. Его и надо прививать в первую очередь детям – поколениям, идущим в жизнь. Прививать тщательно, терпеливо, усилиями семьи и школы, на всех уровнях обучения ребенка, подростка, молодого человека. Соединение экологии с эстетикой могло бы, вероятно, дать здесь наибольший воспитательный эффект. Природа, красота, добро – всегда нераздельны» (Романенко В.Т. Одинокое дерево. М., 1985, с. 71...72).

Философское осмысление экологических проблем в условиях научно-технического прогресса нашло свое глубокое отражение в работах членов «Римского клуба». Но сейчас пришло время конкретного естественнонаучного решения экологических проблем. И что интересно, вырабатывая стратегию решения вставших вопросов, академик Н.Н. Моисеев, представитель точного естествознания, поднялся, как в свое время В.И. Вернадский, до глубокого философского осмысления создавшейся ситуации и путей выхода из нее. «В отличие от принципа «не убий!», – пишет он, – экологические принципы будут меняться вместе с развитием техники и технологии, по мере исчерпания ресурсов и, возможно, вследствие полной перестройки всей технологической основы нашей цивилизации. Людям придется считаться с этим и научиться соизмерять свои действия, свои желания и цели с экологическими принципами. Возникает некий «экологический императив». Наука должна его сформулировать, а люди должны принять. Вот в этом последнем я вижу главную трудность обеспечения коэволюции человека и биосферы» (Моисеев Н.Н. Алгоритмы развития. М., 1980, с. 267). И далее: «Способность правильно использовать и регулировать мощь современного общества и означает «экологическую культуру» и «экологическое мышление» (Моисеев Н.Н. Алгоритмы развития. М., 1980, с. 271). Хотелось бы отметить еще один момент. Если для философии и искусства характерен пессимизм в отношении экологических прогнозов, то для представителей естествознания, наоборот, оптимизм. Думается, что и то и другое полезно, если в меру.

Экологическое мышление нашло свое отражение в популярной несколько юмористической форме в четырех экологических законах, сформулированных Барри Коммонером:

• первый закон экологии: все связано со всем;
• второй закон экологии: все должно куда-то деваться;
• третий закон экологии: природа знает лучше;
• четвертый закон экологии: ничто не дается даром (цит. по: Мельник Л. Мир, открытый заново. М., 1988, с. 202...203).

Л. Мельник, автор книги, из которой взята эта формулировка, пишет далее, поясняя их: «Что такое глобальное экологическое мышление? Это осознание следующих важных моментов. Во-первых, все явления, происходящие на планете, пространственно связаны между собой. Любой процесс, имеющий место в частных экосистемах планеты, так или иначе отражается на всей экосистеме Земли... Во-вторых, Земля приближается к такому моменту, когда ее экономика должна будет перейти на экономику замкнутой системы... в отличие от открытой экономики, где всегда обеспечен новый приток ресурсов и отток отходов... В-третьих, все явления связаны во времени. Человек всегда должен помнить, что он принадлежит к человечеству, живущему не только в настоящем, но и в будущем... В-четвертых, необходимо осознавать свое место во Вселенной, в пространственной и временной бесконечности» (цит. по: Мельник Л. Мир, открытый заново. М., 1988, с. 185...187).

Результатами экологизации сознания являются практические меры, к которым можно отнести следующие:

1. Создание инфраструктуры экологической службы: экологический мониторинг, службы слежения за состоянием почвы, атмосферы, гидросферы, биосферы (миграция химических элементов, изменение в биоте и т.п.).
2. Совершенствование правовых норм и механизмов в области ораны окружающей среды.
3. Переход от естественнонаучного экспериментирования над природой и обществом к глобальному моделированию экосистем на ЭВМ с целью прогнозирования экологического будущего.
4. Экологизация техники и технологии.
5. Введение экологической проблематики в процессы обучения и подготовки научно-инженерных кадров, гуманитаризация их образования.

Сейчас имеют место следующие основные недостатки исследований технических наук в русле экологической проблематики:

• неудовлетворительное состояние познания истории технических наук как целостной, развивающейся в контексте культуры специфической системы знаний и деятельности;
• недостаточное развитие философско-методологических исследований инженерной и научно-технической деятельности;
• недостаточная связь исследований технических наук с их экологической проблематикой и науковедением.

Для построения общей теории науки необходимо учитывать специфику технических наук, особенности их современного развития и их роль в решении экологических проблем. Историко-теоретический анализ науки и техники, осмысление особенностей их взаимодействия в решении экологических проблем современности становятся основой прогнозирования научно-технического прогресса и конкретных программ инженерной и научно-технической деятельности, направленных на ликвидацию и предупреждение отрицательных экологических последствий.

Как подчеркивали академики В.П. Казначеев и А.Л. Яншин: «Экологическое мышление – это уровень знаний, культуры, воспитания, при котором каждый в своей профессиональной и непрофессиональной деятельности преследует цели создания и организации наилучших условий психоэмоциональной, природной и общественной Среды для дальнейшего развития человека сохранения и развития его здоровья» (Экологическая проблема в современной глобалистике. М., 1985, с. 46).

Современная техника еще несовершенна, так как она недостаточно экологизирована. В борьбе за обеспечение своей жизни и развертывание ее возможностей люди забыли о сохранении тех естественных циклов, которые определяют их выживание. Нехватка природных ресурсов и угроза биосфере, возникающая с многих сторон, достаточно широко известны. Благодаря своему изобретательскому дару, люди породили ситуацию, в которой им ставятся пределы различными компонентами глобальной экосистемы. Чтобы поправить создавшееся положение, необходима высокоразвитая система предвосхищения, новый взлет изобретательного искусства человека.

Техническая реорганизация природы должна расширить свой горизонт и включить в процесс различных формообразований факторы экологического системного равновесия. Восполнение природных ресурсов и нейтрализация непредсказуемых ран, которые мы можем нанести природе в будущем, должны обрести свое место в процессах варьирования и комбинирования, характерных для изобретательского предвосхищения. Однако и возможное появление новой техники не гарантирует большего родства и единства с природой.

Философия техники в наше время имеет своей задачей возвратить единство человека, потерянное нами, и являющееся частью единства с природой, в которой люди должны строить свой дом. Люди не могут жить без техники. Техника невозможна без вмешательства в природу, но вмешательство не должно превращаться в агрессию. Природа может быть укрощена: она может стать своего рода домашним животным, однако и домашние животные могут содержаться «естественным» или «противоестественным» образом.

Технический прогресс никогда не бывает автономным. Люди не должны немедленно воплощать вновь открытые технические возможности, не оценивая роли этого внедрения для природы в целом. Если шестимиллиардное человечество должно как-то выжить на более или менее сносном уровне жизни, то необходимо учитывать каждый компонент глобальной экосистемы. Технизация природы, которая берет свое начало в аграрной революции (при переходе от общества охотников и собирателей к обществу пастухов и земледельцев), в нашу эпоху должна быть завершена.

Оставшиеся сегодня «островки» девственной природы существуют еще благодаря человеческому терпению и потому имеют свою основу не в самих себе. Во всяком случае, экономически обоснованное планирование в мировом масштабе материалов, энергии, питания, ландшафта, климата и народонаселения может сделать землю пригодной для жизни, если сумеем всесторонне «одомашнить» природу. Естественно, для этого требуется бóльшая полнота наших знаний, мощный сдвиг в изобретательском искусстве человека, позволяющем осуществить новое искусственное ранжирование экосистемы. Если осуществиться экотехнологический переворот, то это будет исключительно лишь свершением самодействующего творческого сознания. Люди сами создают свой мир, ведь проекты решений не предусмотрены в каком-то сверхчеловеческом царстве, не сокрыты в неком таинственном субъекте природы. Другие эпохи и культуры не признавали этого принципа: в мистике древних считалось, что существуют тайны для немногих посвященных, которые технически нельзя использовать.

Несомненно, человечество уже давно разрушает и уничтожает непонятное в природе, возможно, уже со времени неолитического земледелия, наверняка с помощью искусственной и ошибочно вызванной эрозии, осушения, раскорчевывания целых краев и на протяженности сотен лет с помощью техники и производства из противоестественных, сегодня являющихся лишь проблемой познания, химических соединений. Однако при этом никогда не подозревали или совсем не должны были предполагать, что возможности техники в разрушении природы гораздо больше, чем возможности исследователя в познании природы и в оценке размеров незнания.

Но сегодня мы должны это предполагать. Мы получили возможность продолжительного разрушения и даже уничтожения жизни и эволюции еще до того, как узнали, что собой представляют жизнь и эволюция, почему они таковы, какими мы их застаем. Такое понимание обязывает к ответственности.

Сегодня необходимо организовать социальную и экологическую привязку науки и техники, например, за счет многоступенчато проводимых обсчета и оценки последствий применения техники. В тех случаях, когда эту оценку последствий оказывается невозможно осуществить, это должно служить поводом для того, чтобы воздержаться от использования непредсказуемой технологии. Мощь техники должна быть возвращена в гармоническое сообщество людей и их соотношение с окружающей средой. Если люди нарушают «мир с природой» своими техническими действиями, то они станут жертвами собственной агрессии. Однако если люди с требуемой для этого последовательностью сумеют довести до совершенства свою заботу о земной экосистеме, то это будет означать победу человека над техникой. Экологическая проблема в ее глобальном масштабе есть плата за технологический взлет человечества. Экологическому императиву как в мировоззрении, так и в технологии альтернативы нет, поэтому формирование экологического мышления становится актуальной задачей инженерного образования.

10. Гуманитарный и естественно – научный стиль мышления: необходимость сближения

Оглавление

Дата публикации:

10 июня 2001 года

Текст издания:

УДК 621.3/07/ В.И. Шубин, Ф.Е. Пашков. Культура. Техника. Образование. Учебное пособие для технических университетов. Днепропетровск, 1999.

Дата обновления:

18 июня 2001 года