N-T.ru / Текущие публикации / Наука сегодня

В науке возникла «революционная ситуация»

Татьяна БАТЕНЕВА

Что ждет нас теперь, когда генетический код человека перестал быть тайной? Какой путь выберет новая биология? Как приобретенные знания будут служить человеку? Об этом академик РАН Евгений Свердлов, директор Института молекулярной генетики РАН, беседует с обозревателем Татьяной Батеневой.

– Все высокие и бесспорные слова об эпохальном достижении уже сказаны. Но немедленно встает вопрос: что дальше?

– Без сомнения, расшифровка структуры генома – лишь небольшой шаг на очень длинном пути. И то, что мы сейчас узнали, на самом деле скажет мало о том, как геном работает. Но это большой прогресс на пути к новой биологии, по значимости сопоставимый с расшифровкой структуры ДНК, которая разрешила кризис в генетике.

– Разве в мировой генетике существовал кризис? Ведь ее не запрещали и не уничтожали, как в СССР?

– Но все эти Лысенки были неспроста, а потому, что в то время генетика не могла объяснить, что такое ген и как он работает. И это была замечательная почва для тех, кто, не желая «грамоте учиться», говорил, что все это ерунда. Гениальное открытие Уотсона и Крика объяснило как работает ген, сделав важный шаг к пониманию главного вопроса, которым и должны заниматься ученые и о котором забыли за последние 40 лет.

– Вопрос о том «что есть жизнь»?

– Вот именно. Что такое жизнь, как она организована, какие силы делают живое живым. Открытие ДНК к этому приблизило существенно. А потом началось вот что: все начали изучать ДНК, ее соли – каждую отдельно, при такой влажности, при сякой влажности, рентгено-структурно, электронно-микроскопически, как она растягивается, как она сжимается... И при этом никто не задавался вопросом: приблизит нас понимание того, как организована рубидиевая соль, к пониманию главного вопроса или не приблизит?

– Разве дробление на части, чтобы потом понять целое, – не типичный этап в изучении любого объекта науки?

– Типичный. Я не хочу сказать, что мы движемся по ложному пути. Вопрос в том, понимаем ли мы, отдавая приоритет тому или иному направлению или увлекаясь отдельной молекулой, что слишком много времени тратим на детализацию? К примеру, мы первыми в мире установили структуру такого ключевого фермента, как бактериальная РНК-полимераза. С тех пор на нас все в мире ссылаются, мы гордимся и так далее. Но встал вопрос: имеет ли смысл атом за атомом дальше ее расшифровывать или вполне достаточно общего представления о ее структуре и функциях? Ведь можно всю жизнь изучать одну молекулу. Теперь возникает революционная ситуация – мы не знаем, как с этими огромными объемами информации работать. Встает вопрос о новой организации науки.

– Если есть вопрос, значит, есть и варианты ответа?

– Их несколько, но все сводятся к тому, что теперь надо приступать к работе со сложными системами, должна начаться системная биология. И начинать лучше всего на самой простой из сложных систем – на клетке. Это абсолютно новый уровень мышления и задач. До сих пор все наши экспериментальные подходы, опыт, умения были основаны на работе с молекулами, в лучшем случае – с комплексами молекул. А в живой клетке тот же геном – только маленькая его часть. И мы даже не знаем, все ли наши свойства он шифрует или нет.

– Как же так: полностью расшифровав структуру генома, мы так и не поняли ответа на этот вопрос? Где же логика?

– Алогичность идет от простого: мы доказали твердо, что ген кодирует белок. Как мы это доказали? Взяли ген человека, загнали его в бактерию и увидели, что там под его контролем действительно синтезируется точно такой же белок, как и у человека. Отсюда вывод: раз ген это делает, значит, и геном делает. Но никто никогда не переносил весь геном человека в мышь и не доказал, что мышь тут же стала человеком, хотя геном в ней существует. Я думаю, что науке предстоит еще очень много интересного.

– И, судя по всему, задачи только усложнятся?

– Да, нас ждет непростое время, когда нужно будет отходить от привычных и хорошо отработанных методов исследования. Сейчас все это вырисовывается смутно, на уровне идей. Одна из них – взять все, что мы знаем о какой-то простой клетке, и попытаться с помощью компьютера создать ее исчерпывающую модель, которая бы на те раздражения, которым подвергается реальная клетка, реагировала так же. Уже образуются международные консорциумы для решения этой задачи. Ее решение принесет очень серьезные результаты. Два других подхода провозгласил небезызвестный Крейг Вентер (глава частной компании «Селера джиномикс», внесшей большой вклад в расшифровку генома. – Прим. «Известия»). Один заключается в попытке создать минимальную клетку, то есть при помощи технологии направленного уничтожения генов в простом одноклеточном организме определить минимум генетической информации, которая позволяет ей жить. И, наконец, попытаться синтезировать из неживых веществ живую клетку. Эта задача кажется мне пока нереальной, но тут уже можно привлечь внимание общества, созвать комиссию, которая рассмотрит, насколько это этично или неэтично, то есть создавать большой ажиотаж, который привлечет большие деньги.

– Известно, что Вентер – большой мастер экстравагантных идей.

– Но, тем не менее, эти планы говорят о том, как много мы уже можем. Еще десять лет назад и заикнуться об этом было нельзя. Но реализовать эти идеи непросто – понадобится сложный комплекс взаимодействий между экспериментаторами, математиками, разработчиками приборов и т.д. Это задача на ближайшее столетие. Работы много, но выполнять ее надо рационально, потому что все это очень дорого. Отвлеченные знания нам уже не по карману.

– В «рапорте» о расшифровке структуры генома Россия даже не упоминалась. Хотя многие наши исследователи участвовали в проекте, вклад страны в целом скромен. В новых международных проектах нам тоже места нет?

– А вот там есть. Расшифровка генома – это был вопрос денег и технологий. Американцы лидируют, потому что у них деньги, мощная технология, опыт в реализации масштабных проектов. Теперь же нужны не только деньги и технологии, теперь требуются мозги. А мозги у нас есть. Весь вопрос в том, сумеем ли мы убедить наши лучшие интеллекты остаться здесь.

– Вы не разделяете популярную точку зрения: наука интернациональна, поэтому пусть едут и работают, где им лучше?

– Наука интернациональна, но патенты, к сожалению, национальны. Любой научный результат – эта целая серия патентов, которые остаются в той стране, где открытия сделаны, и усиливают ее экономику. Новые проекты в биологии дадут тонкие инструменты воздействия на живые системы. Сейчас методы лечения похожи на удары молотком по пианино. Если сможем понять, как функционирует живая клетка, сможем воздействовать гораздо более деликатно. Это совершенно новая медицина, это решение проблем геронтологии и многое-многое другое.

 

Ранее опубликовано:

Батенева Т. Евгений Свердлов: в науке возникла «революционная ситуация». Газета «Известия». Технологии, 2003.

Дата публикации:

21 апреля 2003 года

Электронная версия:

© НиТ. Текущие публикации, 1997



В начало сайта | Книги | Статьи | Журналы | Нобелевские лауреаты | Издания НиТ | Подписка
Карта сайта | Cовместные проекты | Журнал «Сумбур» | Игумен Валериан | Техническая библиотека
© МОО «Наука и техника», 1997...2013
Об организацииАудиторияСвязаться с намиРазместить рекламуПравовая информация
Яндекс цитирования