Долгое прощание с лысенковщиной

В.П. ЛЕОНОВ

Часть 2

Ответная статья Лысенко

Уже в следующем томе «Докладов Академии наук СССР» за 1940 г. публикуется ответная статья Лысенко Т.Д. «По поводу статьи академика А.Н. Колмогорова» [14]. «В «Докладах Академии наук СССР», том. XXVII, №1 за 1940 г. опубликована статья академика А.Н. Колмогорова «Об одном новом подтверждении законов Менделя». В этой статье автор, желая доказать «верность» и незыблемость статистического закона Менделя, приводит ряд математических доводов, формул и даже кривых. Я не чувствую себя достаточно компетентным, чтобы разбираться в этой системе математических доказательств. К тому же меня, как биолога, сейчас не интересует вопрос о том, хорошим или плохим математиком был Мендель. Свою же оценку статистических работ Менделя я уже неоднократно освещал в печати, заявляя, что эти работы никакого отношения к биологии не имеют. В данной заметке мне хочется лишь указать, что и названная выше статья известного математика А.Н. Колмогорова также не имеет никакого отношения к биологической науке. ... нас, биологов, и не интересуют математические выкладки, подтверждающие практически бесполезные статистические формулы менделистов. Акад. Колмогоров построил свою статью на результатах работы аспиранта Ермолаевой. Тов. Ермолаева своей работой показала, что потомства разных семейств растений гороха одной и той же гибридной комбинации по разному разнообразятся. Согласно статьи акад. Колмогорова получается, что разнообразие растений разных семейств укладывается в пределах допустимой математической ошибки. Мы, биологи, не желаем подчиняться слепой случайности (хотя бы математически и допустимой) и утверждаем, что биологические закономерности нельзя подменять математическими формулами и кривыми. Считаю, что в полемике акад. Колмогорова с аспирантом Ермолаевой прав не акад. Колмогоров, а аспирант Ермолаева» [14]. Для подкрепления этой аргументации, далее в том же выпуске публикуется и статья Э. Кольмана «Возможно ли статистико-математически доказать или опровергнуть менделизм?» [15]. Видимо исчерпав весь запас математических контраргументов в предыдущей статье [10], автор на этот раз не использует никаких формул, а переводит свою аргументацию в плоскость философских рассуждений. «Разумеется с точки зрения формально-математической работа А.Н. Колмогорова ... является абсолютно безупречной и предлагаемый им метод проверки указанных статистических данных значительно превосходит простую проверку по квадратическому уклонению. ... К сожалению, А.Н. Колмогоров не ограничивается этой математической стороной, а здесь же делает выводы, выходящие за пределы математики, высказывается в пользу менделевско-моргановской генетики, заявляя, будто работа Н.И. Ермолаевой «оказывается блестящим новым подтверждением законов Менделя». Допуская даже, что указанная работа содержит грубые погрешности против научного применения статистического метода, мы должны, однако, оставить этот частный вопрос в стороне и последовать за А.Н. Колмогоровым в область методологических проблем... Причиной, приведшей А.Н. Колмогорова к неверным выводам, является, повидимому, прежде всего его методологическая установка в вопросе о роли теории вероятностей и статистики в исследовании материального мира. ... Теория вероятностей и статистический метод исследования являются лишь вспомогательными орудиями в конкретной науке (например, в политической экономии, в физике, в биологии). В зависимости от того, какая конкретная теория контролирует ее применение, статистика будет давать результаты, правильно или неправильно отражающие материальную действительность. ... Таким образом, резюмируя, необходимо еще раз подчеркнуть, что, поскольку менделевские законы являются законами биологическими, никакое статистико-математическое доказательство (или опровержение) дать им невозможно. ... Наконец, нельзя забывать, что статистика в применении к биологии должна занимать подчиненное место. Как этому учит Энгельс и Ленин, чем выше изучаемая форма движения, тем труднее применение к ней математического метода, тем менее эффективным для познания действительности он оказывается. Пытаться по всем этим причинам статистико-математически подтверждать или опровергать менделевские законы явно безнадежно» [15].

В данной работе наиболее концентрированно выражена позиция лысенковщины (в ряде исследований используется термин «лысенкоизм») в отношении статистики и математики в целом как инструментов биологических исследований. Первый акцент сосредоточен во фразе «В зависимости от того, какая конкретная теория контролирует ее применение, статистика будет давать результаты, правильно или неправильно отражающие материальную действительность». Смысл этого утверждения в том, что с помощью статистики можно получить и объяснить фактически любой вывод, который предложит «контролирующая теория». Этим самым Э. Кольман отказывает статистике в возможности объективного познания биологических закономерностей. Из чего следует и второй акцент этой позиции: «поскольку менделевские законы являются законами биологическими, никакое статистико-математическое доказательство (или опровержение) дать им невозможно». Т.е. биологические закономерности невозможно описать с помощью статистики или математики. Из такого утверждения логически следует вывод о том, что использовать математику и статистику при изучении биологических закономерностей вообще не имеет смысла. Понимая, что именно статистические методы являются тем «рентгеном», которые могут высветить истину проводимых экспериментальных исследований, Лысенко и его сторонники стараются всеми способами доказать, что «биология и математика – вещи несовместимые». Для достижения этой цели они используют разнообразные приемы, о некоторых из которых стало известно только спустя много лет[16].

Август 1948 г.

Биологическая дискуссия достигла своего апогея на печально известной августовской сессии 1948 г. ВАСХНИЛ, проходившей с 31 июля по 7 августа и завершившейся разгромом генетики и временной победой лысенковщины [17]. В качестве основных лиц, против которых были направлены выступления Лысенко и его сторонников были выбраны И.И. Шмальгаузен – морфолог и эволюционист, и генетики Н.П. Дубинин и А.Р. Жебрак. «И.И. Шмальгаузен – тихий интеллигентный человек, совсем не был пригоден для «борьбы». Он был всем своим обликом «академик». Он не мог вести дискуссии с безграмотными и нечестными лысенковцами. Когда началась сессия, он был болен. Лишь 6 августа, еще больной, он прибыл на сессию и взял слово. ... А.Р. Жебрак в 1919 году был одним из создателей советский власти в Белоруссии. Он происходил из бедных крестьян. И по всем «классовым» критериям должен был бы цениться партийным руководством. Его подпись от имени Республики Белоруссии стоит под документом, учреждавшим Организацию Объдиненных Наций. Он был истинно талантлив и высокообразован. В начале 30-х годов он провел около двух лет в командировке в США в лаборатории Моргана и был одним из наиболее компетентных генетиков в СССР. ... Жебрак, по рассказам тех, кто знал его лично, в силу присущей ему глубокой скромности, не пытался найти истину в словах нападавщих на него оппонентов и склонен был уступать в спорах. Тем не менее в своем выступлении на сессии Антон Романович с большим достоинством объяснял собравшимся смысл и результаты своих исследований по полиплоидии сельскохозяйственно важных растений. Его пытался прерывать Лысенко. Но по существу ему никто возразить не мог. В расцвете сил и знаний был член-корреспондент АН СССР Н.П. Дубинин. Но Дубинин на сессии не был. Зато он был очень удачным объектом для нападения. Он опубликовал статью [8], в которой рассматривалось изменение в генетике мух-дрозофил под влиянием тяжелых условий жизни во время войны, в занятом немцами Воронеже. ... Самое унизительное было на последнем, десятом заседании сессии. Накануне вечером раздались телефонные звонки в квартирах некоторых «менделистов-морганистов» – членов партии. Им звонили из «инстанций». И три человека – выдающийся ботаник из школы Н.И. Вавилова – профессор П.М. Жуковский, генетик, доцент Московского университета С.И. Алиханян и профессор И.М. Поляков выступили с заявлениями об изменении своих взглядов и «переходе в ряды мичуринцев». На этом заседании в своем заключительном слове Т.Д. Лысенко сказал, что его доклад одобрен Сталиным. ... А через два дня в «Правде», главной газете страны, было опубликовано письмо А.Р. Жебрака: «... я, как член партии, не считаю для себя возможным оставаться на тех позициях, которые признаны ошибочными Центральным Комитетом нашей партии [2]» [52, стр. 247...252].

Выступая с заключительным словом на этой сессии, Лысенко окончательно сформулировал тезис о том, что теория вероятностей и статистика нужны только менделистам-морганистам, а «мичуринской биологии» эти науки не нужны. «Все так называемые законы менделизма-морганизма построены исключительно на идее случайности. В общем, живая природа представляется морганистам хаосом случайных, разорванных явлений, вне необходимых связей и закономерностей. Кругом господствует случайность. Не будучи в состоянии вскрыть закономерности живой природы, морганисты вынуждены прибегать к теории вероятности и, не понимая конкретного содержания биологических процессов, превращают биологическую науку в голую статистику. Недаром же зарубежные статистики – Гальтон, Пирсон, а теперь Фишер и Райт – также считаются основоположниками менделизма-морганизма. Наверное, по этой же причине и академик Немчинов заявил здесь, что у него, как у статистика, хромосомная теория наследственности легко укладывается в голове. Такие науки, как физика и химия, освободились от случайностей. Поэтому они стали точными науками. Живая природа развивалась и развивается на основе строжайших, присущих ей закономерностей. Организмы и виды развиваются на основе природных, присущих им необходимостей. Изживая из нашей науки менделизм-морганизм-вейсманизм, мы тем самым изгоняем случайность из биологической науки. Нам необходимо твердо запомнить, что наука – враг случайностей» [17].

В этих словах наглядно видна демагогичность Лысенко, с помощью которой он строил свою карьеру [5...7, 17]. Дескать, физика и химия не потому стали точными науками, что в качестве одного из основных инструментов используют математику, а потому, что «освободились от случайностей». Этим утверждением Лысенко демонстрирует и свою элементарную безграмотность, поскольку именно физика и химия активно использовали методы теории вероятности и математической статистики. Последняя же фраза о том, что «наука – враг случайностей» (читай – вероятностей), в его акцентуации имеет следующий смысл: «Где есть случайность, вероятность – там нет науки».

«Перед членом партии, причисленным к морганистам, ставился выбор: публично отказаться от истинной науки или лишиться партийного билета. Мне известен лишь один случай, когда ученый, решая эту трудную дилемму, пошел на сдачу партийного билета. Этим ученым был И.А. Рапопорт [52, стр. 259...271] ныне член-корреспондент АН СССР [32, стр. 72].

Новоявленная инквизиция

23 августа 1948 г. министр высшего образования СССР С.В. Кафтанов издает приказ №1208 «О состоянии преподавания биологических дисциплин в университетах и о мерах по укреплению биологических факультетов квалифицированными кадрами биолого-мичуринцев». Согласно этого приказа в вузах создавались комиссии, которые должны были пересмотреть учебные программы по всем учебным дисциплинам, изменить тематику кандидатских работ аспирантов и т.д. «Выписка из приказа №506 по Московскому ордена Ленина государственному университету им. М.В. Ломоносова от 26 августа 1948 г. С целью освобождения биологического факультета от лиц, в своей научной и педагогической работе стоящих на антинаучных позициях менделизма-морганизма, уволить от работы в Московском государственном университете: ассистента Хесина-Лурье Романа Бениаминовича (кафедра генетики). Ректор МГУ» [52, стр. 321...322]. Возглавляли эти инквизиторские комиссии особо доверенные лица. По приказу №144 от 9 сентября 1948 г. по Томскому государственному университету эту комиссию возглавил доцент Лаптев И.П., бывший в то время секретарем парторганизации университета.

По этому же приказу министра из библиотек изымался ряд учебников и учебных пособий по генетике и селекции. Первым в этом списке стоял прекрасный учебник Э. Синнот, Л. Денн. «Генетика. Теория и задачи». Приведем небольшие выдержки из этого учебника, которые дают представление о причинах его изъятия из библиотек. «Генетике уже удалось в значительной степени пошатнуть распространенное убеждение о том, что свойства людей определяются исключительно влиянием внешних факторов, и содействовать широкому признанию той значительной роли, которую в судьбе человека играют врожденные силы и свойства» [20, стр. 21]. «Таким образом, Мендель впервые попытался свести явления наследственности к измеримой основе и применил для изучения ее точные количественные методы, столь успешно употребляемые во многих других науках. В этом заключается одна из главнейших заслуг Менделя перед наукой генетикой» [20, стр. 40]. В этом учебнике объяснение законов расщепления Менделя дается на основе законов теории вероятности. А в главе X – «Наследование количественных признаков», дано достаточно подробное изложение биометрии с основами теории корреляции. Не избежал этой печальной участи и учебник Н.Н. Гришко, Л.Н. Делоне. «Курс генетики», несмотря на наличие в нем достаточно большого количества ссылок на Мичурина и Лысенко, а также попытку осветить взгляды обеих сторон. «Как мы видели выше, современная теория гена имеет много неясного. Взгляды на природу гена очень различны. Некоторые исследователи совершенно отрицают существование генов. С особой силой против признания генов высказывается Т.Д. Лысенко, считая все учение о генах глубоко ошибочным. Однако, если существование генов действительно нельзя считать доказанным на данном этапе развития науки, то с другой стороны, в настоящее время также пока еще нет достаточных доказательств, опровергающих представление об их существовании [21, стр. 189]. Тем не менее один из параграфов этого учебника на стр. 204 авторы назвали «Правила Менделя как статистические закономерности».

В большинстве этих учебников, которые новоявленная инквизиция решила предать забвению, содержалось достаточно подробное и основательное изложение основных методов биометрии, поскольку для анализа законов генетики авторы учебников [20...23] использовали методы биометрии. Таким образом, изъятие этих учебников генетики из библиотек фактически означало и изъятие учебников по биометрии. Это было следующим шагом в ликвидации российской биометрической школы. Игнорирование общепризнанных в мире методов статистического анализа экспериментальных биологических данных позволяло лысенковцам успешно защищать липовые диссертации, избираться академиками и руководить биологической наукой.

Согласно другого приказа министра высшего образования СССР С.В. Кафтанова во многих вузах произошла смена ректоров. Так был снят с поста ректора Тимирязевской с/х академии крупнейший ученый в области экономики и статистики сельского хозяйства, отважный защитник генетики на сессии ВАСХНИЛ, академик В.С. Немчинов. Ректором старейшего в Сибири Томского государственного университета вместо и.о. ректора Пегеля В.А. был назначен доктор сельскохозяйственных наук Макаров В.Т. Во многих вузах были назначены новые деканы биологических факультов и заведующие кафедрами.

26 августа 1948 г. Президиум АН СССР принял решение о пересмотре состава редакционных коллегий биологических журналов АН, с целью выведения из них сторонников вейсманистско-морганистской генетики и пополнения их представителями передовой мичуринской биолоогии.

Следующие в очереди – медицина, химия и т.д.

Августовская сессия ВАСХНИЛ 1948 г. стала своего рода спусковым крючком, приведшим в действие целую серию подобных же разгромных для науки мероприятий. Быстрее всех на итоги сессии отреагировали философы, готовые «философски» обосновать любое новое откровение коммунистических «партайгеноссе». Так уже 13 августа 1948 г. в Институте философии АН СССР состоялось совещание работников философии, посвященное изучению итогов августовской сессии. На заседании были приглашены и представители «мичуринской биологии». Через 17 дней после сессии ВАСХНИЛ, 24...26 августа состоялось расширенное заседание президиума АН СССР по вопросу «О состоянии и задачах биологической науки в учреждениях Академии наук СССР», стенографический отчет о котором был напечатан 9-ом номере журнала «Вестник АН СССР» за 1948 г. Все эти мероприятия полностью одобрили решения и выводы сессии ВАСХНИЛ. Следующей в очереди на заклание стояла медицина. [32, 53] Достаточно подробный перечень того, что вменялось в вину последователям Менделя в медицине, дан в книге В.М. Банщикова «Против реакционных биологических теорий в медицине» [19]. «В отравленной атмосфере гибели научной мысли стали появляться чудовища. Безграмотная восьмидесятилетняя старуха Ольга Борисовна Лепешинская заявила, что ею давно открыто образование клеток из бесформенного «живого вещества», что Р. Вирхов – реакционный буржуазный ученый и что «вирховианство» аналогично менделизму-морганизму. Лепешинская знала, что самое главное в жизни и в науке – классовая борьба. Это вполне нравилось тирану. Более 70 профессоров, протестовавших против этого бреда, были изгнаны из научных учреждений и университетов» [52, стр. 254]. И вот в июне 1950 «... отдел науки ЦК КПСС организует Павловскую сессию. Так назвали объединенную сессию двух академий «большой» и медицинской, собранную для установления иерархического порядка в физиологии. Схема отработана. Павлов давно мертв. Он, как и Мичурин, ответственности за такое использование своего имени не несет. Главный враг определен – это любимый ученик, последователь и сотрудник Павлова академик Леон Абгарович Орбели. Орбели раздражает партийное руководство своей значительностью, авторитетом, множеством занимаемых должностей. Орбели будет играть роль Шмальгаузена на сессии ВАСХНИЛ 1948 года. Определены и другие объекты критики: П.К. Анохин, А.Д. Сперанский – они тоже ученики Павлова, но недостаточно ортодоксальные. Намечен для преследования и выдающийся грузинский физиолог И.С. Бериташвили. «Истинных павловцев» пятеро: в роли аналога Лысенко – К.М. Быков, далее А.Г. Иванов-Смоленский, Э.Ш. Айрапетьянц, И.П. Разенков и Э.А. Асратян. ... После сессии – увольнения, изгнания из университетов и научных институтов. Прекращение исследований в неортодоксальных направлениях» [52, стр. 290...292].

11 июня 1951 г. состоялось Всесоюзное совещание по состоянию теории химического строения в органической химии, на котором с основным докладом выступил академик А.Н. Теренин. В докладе была подвергнута острой критике теория резонанса. Однако полной аналогии с сессиями ВСХНИЛ и Павловской не получилось, т.к. «.. оказалось, что в применении теории резонанса «виновны» очень многие советские химики, в том числе и авторы доклада, и Теренин, и Несмеянов и еще многие» [52, стр. 296]. Тем не менее, главные обвиняемые Я.К. Сыркин и М.Е. Дяткина были изгнаны из университета, а из Физико-химического института имени Карпова был уволен Л.А. Блюменфельд.

Статистика в опале

После августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г. гонению подверглась не только генетика, но и непосредственно статистика. Нападки на статистику, как один из основных инструментов генетики, сразу же дали ожидаемый результат. Биологи и медики тех лет поняли, что использовать статистику опасно, т.к. могут причислить к менделистам-морганистам и обвинить в преклонении перед иностранщиной и космополитизме. И это была вполне реальная опасность, т.к. как за использование статистики в биомедицинских диссертациях стали даже отказывать в присуждении ученых степеней. Один из таких примеров мы можем найти в статье секретаря Фрунзенского райкома ВКП(б) г. Москвы Е. Фурцевой (Будущего министра культуры СССР – В.Л.) «Партийное руководство научными учреждениями», опубликованной в газете «Правда» от 3 августа 1949 г. «Ученый совет 1 Московского медицинского института утвердил, например, две диссертации – одну на соискание ученой степени кандидата наук (Г.Л. Лемперта), другую – на степень доктора медицинских наук (Г.П. Сальниковой). Авторы некритически использовали данные лживой, тенденциозной буржуазной статистики и пришли к чудовищно извращенным, лженаучным выводам. Однако коммунисты – члены ученого совета 1-го Московского медицинского института – прошли мимо лженаучных утверждений «диссертантов» и голосовали за присвоение им ученых степеней. И правильно решила Высшая аттестационная комиссия Министерства высшего образования СССР, отказав Сальниковой и Лемперту в присвоении ученых степеней» [18]. Напомним нашим читателям, что долгие годы Лысенко был заместителем председателя ВАК СССР. Листая основные биологические и медицинские журналы тех лет, мы не найдем там никакого применения статистики для анализа результатов наблюдений: биология и медицина продолжали оставаться описательными науками.

В октябре 1948 г. в Ташкенте состоялось 2-е Всесоюзное совещание по математической статистике и теории вероятностей. «Участники совещания решительно осудили выступление акад. В.С. Немчинова, который на августовской сессии ВАСХНИЛ при помощи статистики пытался «обосновать» реакционные вейсманистские теории и по существу выступал с позиций махизма, навязывающего ей роль арбитра, стоящего над другими науками» [24]. Однако, в точных науках власть не смогла добиться такого раскола как в биологии. И после дежурных фраз о «стремлении освободить теорию от всяких следов идеализма» [24], далее звучали достаточно разумные и дельные предложения. Даже те, кто ругал академика В.С. Немчинова за его выступление на сессии ВАСХНИЛ, говорили о необходимости применения статистики в биологии и о важности усиления преподавания статистики. Показательны в этом отношении доклады М.И. Эльдельнанта «Математические методы в агробиологии» [25] и «О преподавании математической статистики и теории вероятностей» [26]. Ниже приведены выдержки из этих докладов.

«В биологии математические методы лишь сравнительно недавно начали приобретать заметное развитие, но все же они приняты здесь значительно меньше, чем, к примеру, в физике или в инженерном деле. Обычно причиной считают большую сложность биологических закономерностей; до известной степени это верно. Лишь тогда, когда мы приходим к соизмеримым явлениям, наступает черед математики. Именно поэтому, т.е. благодаря неправильной трактовке роли математических методов, в биологии нередки случаи, когда математизирование биологической работы лишь дискредитирует идею применения математики в биологии. Так обстояло дело, например, в генетике, так обстояло дело и в ряде других случаев. Результатом явилось то, что за последнее время многие биологи заметно охладели к математике. Правда, немногие решаются полностью отрицать значение и пользу математических методов в биологических исследованиях, но к таким методам существует боязливое, подозрительное отношение. Это отношение к математике усилилось за последнее время после выступления Немчинова на августовской сессии Академии с.-х. наук им. Ленина. Немчинов был единственным из всех выступавших, кто полностью и целиком взял под свою защиту формальную генетику. Немчинов сказал: «У меня, как у статистика, генетика (которую он назвал золотым фондом мировой науки. М.Э.) прекрасно укладывается в голове. Отсюда некоторые делают вывод о том, что математическая статистика и морганизм это, как бы, одно и то же. Но ведь это не верно, и в статистической теории нет ничего, что взятое само по себе, могло бы служить защитой морганизма» [25]. Из выступлений участников этого совещания становится ясно, что неблагополучное состояние с применением статистики было характерно в целом для большинства прикладных науках. Более того, оказывается этот факт отмечался и ранее, на первом всесоюзном совещании, проходившем в ноябре 1940 г. На этом совещании было принято решение о расширении преподавания математической статистики и элементов обработки наблюдений в вузах страны [26]. «Сейчас, когда прошло восемь лет со дня первого совещания, следует посмотреть, какие из наших тогдашних решений и в какой степени оказались выполненными. Первое, что здесь следует отметить, это совершенно очевидный факт, что условия военного времени не могли не помешать осуществлению в полной мере всех этих решений. Больше того, и ту работу, которая уже велась в ряде случаев, пришлось прекратить. ... Однако многое еще нужно сделать, да и то, что осуществлено, – осуществлено подчас лишь формально. Так, например, в биологии математические методы вообще и, особенно, методы математической статистики, в большом числе случаев не только полезны, но даже необходимы. Однако курсы математики и математической статистики, которые раньше значились в программах сельскохозяйственных вузов и биологических факультетов, теперь здесь не входят в план обучения. Это было сделано при переходе к трехгодичному обучению (в военный период – В.Л.) и так осталось доныне, после того, как был вновь восстановлен пятилетний срок обучения. Двадцати-сорокачасовые курсы статистики, которые вводятся, например, у селекционеров, – это пустая формальность, особенно, если учесть, что слушатели никогда не изучали высшую математику, и, как правило, успели забыть элементарную. Впрочем, в громадном большинстве случаев по тем же соображениям такой же пустой формальностью является и изучение математической статистики аспирантами этих специальностей. Аспиранты-биологи и агрономы настолько непривычны к математике, что даже теорию средних, не говоря уж о более сложных вещах, невозможно изложить им удовлетворительным образом. Необходимость введения курса математики и математической статистики, пусть даже не для сельскохозяйственных вузов, которые в основном готовят практических работников, но хотя бы на биофаках университетов, где готовятся будущие исследователи, совершенно очевидна. Речь должна идти о действительном овладении известным минимумом математических знаний и об умении правильно их использовать при изучении биологических проблем. Речь должна идти поэтому не менее, чем о 200 учебных часах, которые, примерно поровну должны делиться между курсами высшей математики и математической статистики. ... Мы полагаем, что курс математической статистики обязателен если не для всех, то, по крайней мере, для большинства вузов» [26]. Итак, в военный период срок обучения с пяти лет был сокращен до трех, в результате чего часть курсов была из учебных планов снята. В их числе оказались и математика со статистикой. Приказом министра высшего образования С.В. Кафтанова от 28 февраля 1949 г. в технических вузах были введен курс «Математическая статистика в технике» [27] в объеме 50 часов.

Часть 3

Оглавление

Дата публикации:

15 августа 1999 года